Жернова истории - часть 1 - Страница 24

Я отреагировал первым:

— Молодец! Действительно, ловко придумано!

После некоторого раздумья заговорила Лида:

— Да, для архивной картотеки можно попробовать… А для текущей – не пойдет!

— Почему не пойдет? — сразу вскинулся Войцеховский.

— Ну, вот представь себе, — стала объяснять Лида, — понавытаскивал ты себе нужных карточек из каталога. Но потом их надо все обратно укладывать по одной, да строго в том порядке, в каком они были. Замучаешься. К тому же картотека не одному тебе нужна будет. И каждый раз так – сначала вынимаем, потом по местам расставляем? Это же сколько времени терять!

— Лидка права, — покачал головой Паша. — А вот для архива это и вправду полезно будет.

Адам не сдается:

— Пронумеровать все карточки – и расставлять по порядковым номерам. Только и делов! Это любой сотрудник сможет.

Вмешиваюсь снова:

— Так, Адам! Есть такой принцип – инициатива наказуема. Поэтому делаешь две вещи. Первое: готовишь подробную инструкцию по изготовлению и использованию таких карточек для каталога документов нашего отдела. И второе: готовишь статью для "Вестника РКИ" с подробным описанием этой системы со ссылкой на практику ее применения в нашем наркомате.

Войцеховский, немного смешавшийся после критики со стороны Лиды, вновь воспрянул духом, и глянул на своих товарищей чуть свысока.

Когда, закончив дела, троица потянулась к выходу, я окликнул Лиду:

— Лидия Михайловна! Задержитесь на минутку, пожалуйста!

Она оглянулась на ребят, уже выходящих в дверь, пожала плечами и вернулась к столу.

— Лида, вы спортом заниматься любите? — вопрос был для нее неожиданным, но ответила она на него моментально:

— Ненавижу! — Было видно, что отвечает она искренне, потому что ее чуть ли не всю передернуло.

— А что так? — Поинтересовался я.

Она бесхитростно пояснила:

— Меня с детства мама этим спортом прямо заездила. А потом еще в МЧК каждое утро тренировки… — она снова передернула плечами.

— Ну вот, Лида, раз вы не любите спортом заниматься, и я, признаться, тоже, надо нам будет скооперироваться.

При этом заявлении она удивленно глянула на меня:

— Что значит – скооперироваться?

— У меня к вам будет партийное поручение. Поскольку негоже ответственному советскому работнику бегать от уличной шпаны, хочешь – не хочешь, а придется мне заняться всерьез приобретением навыков рукопашного боя, — тут Лида понимающе кивнула. — Я слышал, летом при ГПУ образовалось спортивное общество "Динамо". Может быть, там у вас найдутся знакомые, чтобы можно было у них позаниматься?

Девушка немного скептически глянула на меня и спросила:

— А не проще научиться стрелять и ходить с оружием?

— Да, собственно, я бы и не против, но неохота с наганом таскаться.

— Не обязательно с наганом! — горячо возразила Лида. — Подберем вам что-нибудь полегче.

— Ладно, — примирительно поднимаю ладонь, — это вопрос не главный. Но вот научиться постоять за себя вы мне поможете?

— Что с вами делать, — улыбнулась она (и я впервые увидел улыбку, а не мимолетную тень ее, на ее всегда сосредоточенном лице), — помогу.

Глава 6. Я становлюсь динамовцем

В очередной выходной день на меня накатила жуткая хандра. Голова моя занялась тем, чем заниматься было категорически нельзя – размышлениями о смысле бытия. А точнее – о смысле моего бытия здесь. Самое подходящее занятие для того, чтобы погрузиться в настоящую депрессию и, в конце концов, напрочь слететь с катушек.

Началось все с констатации печального факта: прошло уже три недели с моего попадания в это время. Три недели, в течение которых я веду себя как некий функциональный автомат, как будто бы механически выполняющий заложенную в меня программу. Нет, конечно, не как примитивный автомат – как очень сложный функциональный автомат: могу гневаться и улыбаться, испытывать страх, наслаждаться яствами и морщить нос от запахов подгоревших блюд на столовской кухне, предаваться элегическим чувствам на лоне осенней природы, и реагировать на аромат духов проходящих мимо барышень…

Но, на самом деле, я не живу! Или, во всяком случае, оказываюсь отделен от той жизни, которая идет вокруг. Я реагирую на нее, взаимодействую с ней, но я – не ее часть. Жизнь, окружающая меня, выступает лишь как объект неких заданных манипуляций – касается ли это делопроизводства в наркомате, политических интриг, или покупки еды для собственных ужина и завтрака.

"Что же ты творишь, зараза?" — спрашиваю сам себя. Раздражение мое нарастало. Ну, в самом деле, так же нельзя. Так можно дойти до того, что живые люди вокруг будут восприниматься лишь как пешки на шахматной доске или фигурки для игры в солдатики. Ради чего, собственно, ты заварил всю эту кашу? И, главное, ради кого?

Социализм строишь? Хочешь, чтобы это строительство обошлось меньшим числом жертв? Похвально. Значит, строим социализм – "малой кровью, на чужой территории…"? М-м-м… да, получается типичная "оговорка по Фрейду".

Так территория эта для тебя своя или все-таки чужая? А ты весь такой из себя пришелец из прекрасного (или не очень) далека? Нет, так я себя не ощущаю. Но и своим тоже, похоже, не стал. Для этого недостаточно желания облагодетельствовать абстрактный "народ", "исправив" с этой целью его историю. Для конкретных людей чего ты хочешь? В том числе и для себя, любимого? Без ответа на этот вопрос останется непонятно, кто ты есть на этой земле, среди этих людей. Остается теперь назвать СССР "эта страна" — и сливай воду…