Жернова истории - часть 1 - Страница 116

116

— Так что, статья для "Правды" нужна срочно? — интересуюсь у Шацкина.

— Нет, Николай Иванович заявил, что сам напишет!

Еще лучше. Мне меньше работы. А если серьезно, то никто из партийного руководства ради вопроса о бригадном подряде не станет дезавуировать две такие крупные фигуры, как Бухарин и Дзержинский.

Следующая неделя принесла мне не слишком приятную встречу. На очередном заседании коллегии НКВТ, где в повестке дня стоял вопрос о режиме внешнеторгового оборота для концессионных предприятий и смешанных обществ с участием иностранного капитала, появился глава Главконцесскома ВСНХ Троцкий. Обычно на такого рода заседаниях бывал либо его заместитель Адольф Абрамович Иоффе, недавно вернувшийся из Вены, где он недолго был полпредом и одновременно проходил курс лечения, либо Тимофей Владимирович Смирнов, член Главконцесскома, председатель Малого Совнаркома РСФСР и ярый левый оппозиционер, считавший Троцкого примиренцем и чуть ли не дезертиром с фронта борьбы с бюрократией.

Но на этот раз Троцкий пришел сам. Я догадывался, что в последние месяцы Льву Давыдовичу приходилось непросто. Его отказ от дискуссии в конце 1923 года неизбежно вызвал целый вал претензий со стороны тех партийных работников, кто считал себя его сторонником. Наверняка немалое недовольство проявили и те военачальники Гражданской войны, кого покоробила его добровольная отставка с поста Предреввовенсовета – Муралов, Белобородов, Мрачковский, Склянский, Антонов-Овсеенко и другие. Неудивительно, что настроение у Троцкого было подавленное.

После совещания перехватываю Троцкого в коридоре и задаю прямой вопрос:

— Наверное, злы на меня донельзя, Лев Давыдович? Клянете себя, что уступили моему напору?

Троцкий мрачно сверкнул на меня глазами из-под густых бровей, и нехотя проговорил, отвечая вопросом на вопрос:

— Ну, а вы на моем месте, что, прыгали бы от радости?

Пристально смотрю ему прямо в глаза, не отводя взгляд:

— Кажется, я уже говорил вам, что речь идет не о капитуляции, а о перемене тактики борьбы? Так постарайтесь не только сами это осознать, но и донести это до своих товарищей. — Стараюсь говорить четко, размеренно, акцентируя важные мысли, как будто забивая гвозди. — Сейчас борец с бюрократией не тот, кто громче всех будет кричать о развитии пролетарской демократии, самодеятельности масс и об искоренении бюрократизма. Сейчас в деле развития внутрипартийной демократии главное – делать любые, самые малейшие, но реальные, практические шаги по вовлечению партийной массы в решение вопросов партийной жизни. И то же самое относится к массе беспартийной – ее не лозунгами надо оглушать о советской демократии, а бороться за каждый практический шажок в проведении этой демократии на деле, в вовлечении масс в решение насущных вопросов социалистической реконструкции страны.

— Вам легко говорить… — начинает раздражаться председатель Главконцесскома.

— Говорить всегда легко, — невежливо перебиваю его. — Гораздо труднее решать практические вопросы. Если вы и ваши сторонники сумеете доказать, что вы на деле можете привлекать рядовых партийцев и беспартийных к решению деловых вопросов, и решаете эти вопросы лучше, чем они решаются по бюрократически – в этом и будет заключаться ваша политическая победа. Если не сумеете – а кому вы тогда будете нужны, пусть и с самыми распрекрасными и теоретически выверенными лозунгами? Либо вы победите так – либо никак. Задумайтесь над этим. Всерьез задумайтесь! И заставьте задуматься ваших сторонников.

Троцкий долго молчит, все так же исподлобья глядя на меня, но не спешить заканчивать нашу встречу. Ну, что же, добавляю ему еще:

— Я прекрасно понимаю, Лев Давыдович, что когда Политбюро решило поставить вас на Главконцесском, то была у них вполне прозрачная задняя мысль. Капиталисты отнюдь не рвутся наперебой вкладывать капиталы в наше хозяйство, и потому на концессионной работе не удастся добиться впечатляющих успехов.

— Вот-вот, — невесело усмехается он.

— Однако и здесь не все так мрачно. У меня есть несколько идей, как можно извлечь кое-что полезное из иностранного капитала. Но, — слегка развожу руками, — для этого не подходит короткий разговор в коридоре. Надеюсь в ближайшее время встретиться с вами и поговорить на эту тему более обстоятельно. Могу сказать одно – экономическая блокада не вечна. Если у капиталистов сейчас оживление экономики, то пройдет несколько лет, и неизбежно наступит очередной циклический кризис. Вот тогда они готовы будут торговать хоть с чертом с рогами, хоть с большевиками – лишь бы у них хоть что-нибудь купили. Это будет ваше время, Лев Давыдович. Не упустите!

Глава 25. Снова командировка

Семнадцатого сентября, в разгар рабочего дня, меня вызвал к себе Аванесов.

— Виктор Валентинович, — начал он, — мне только что звонили из ЦКК, от товарища Куйбышева. К ним поступили сигналы о крайне неблагополучном состоянии дел с контрабандой в Дальневосточной области.

— Да, но причем тут наш наркомат? — задаю резонный вопрос. — Борьба с контрабандой возложена на Погранохрану.

— Это так, — кивнул Варлаам Александрович, — но и у нас в Главном таможенном управлении есть отдел по борьбе с контрабандой. Кроме того, есть данные об участии наших таможен и таможенных постов в легализации контрабандных партий товаров. Короче, ЦКК посылает на Дальний Восток комиссию, и я предлагаю от нашего наркомата поехать вам. Зная вашу бескомпромиссность, иногда даже в ущерб делу, полагаю, что уж вы-то не пойдете на поводу у местных товарищей, и, невзирая на лица, и на обычные ссылки на "местные условия", разберетесь досконально.

116